Зощенко: Фома неверный

Фома Крюков три года не получал от сына писем, а тут, извольте получайте, Фома Петрович, из города Москвы, от родного сына пять целковых.

Ишь ты, думал Фома, рассматривая полученную повестку. Другой бы сын, небось, три рубля отвалил бы и хватит. А тут, извольте пять целковых. При таком обороте рублишко и пропить можно.


Фома Крюков попарился в бане, надел чистую рубаху, выпил полбутылки самогона и поехал на почту.

Скажи на милость, думал Фома дорогой, пять целковых! И чего только не делается на свете! Батюшки светы! Царей нету, ничего такого нету, мужик в силе… Сын-то, может, державой правит… По пять рублей денег отцу отваливает… Или врут люди насчет мужиков-то? Ой, врут! Сын-то, может, в номерных, в гостинице служит!

Фома приехал на почту, подошел к прилавку и положил извещение.

Деньги, сказал Фома, деньги мне от сына дополучить.

Кассир порылся в бумагах и положил на прилавок полчервонца.

Так! сказал Фома. А письма мне сын не пишет?

Кассир ничего не ответил и отошел от прилавка.

Не пишет, подумал Фома. Может, после напишет. Можем ждать, если, скажем, есть деньги.

Фома взял деньги, посмотрел на них с удивлением и вдруг стукнул ладонью по прилавку.

Эй, дядя! закричал Фома. Каки деньги суешь-то, гляди?!


Какие деньги? сказал кассир. Новые деньги…

Новые? переспросил Фома. Может, они, это самое, липовые, а? Думаешь, выпившему человеку все сунуть можно? Знаки-то где?

Фома посмотрел на свет, повертел в руке, потом опять посмотрел.

Ну? с удивлением сказал Фома. Это кто там такой есть? Изображен-то… Не мужик ли? Мужик. Ей-богу, мужик. Ну? Не врут, значит, люди. Мужик изображен на деньгах-то. Неужели же не врут? Неужели же мужик в та кой силе?

Фома снова подошел к прилавку.

Дядя, сказал Фома, изображен-то кто? Извини за слова…

Уходи, уходи! сказал кассир. Получил деньги и уходи к лешему… Где изображен-то?

Да на деньгах!

Кассир посмотрел на мужика и сказал, усмехаясь:

Мужик изображен. Ты, ваше величество, заместо царя изображен. Понял?

Ну? сказал Фома. Мужик? А как же это я, дядя, ничего не знаю и ничего не ведаю? И землю пахаю. И все у нас пахают и не ведают.

Кассир засмеялся.

Ей-богу, сказал Фома. Действительно, подтверждают люди: деятели, говорят, теперь крестьянские. И крестьянство в почете. А как на деле, верно ли это или врут люди неизвестно… Но если на деньгах портрет… Неужели же не врут?


Ну уходи, уходи, снова сказал кассир. Не путайся тут.

Сейчас, сказал Фома. Деньги только дай спрятать, с портретом, ха… А я, дядя, имей в виду, царей этих самых и раньше не любил… Ей-богу…

Фома с огорчением посмотрел на сердитого кассира и вышел.

Скажи пожалуйста, думал Фома, портрет выводят… Неужели же мужику царский почет?

Фома погнал лошадь, но у леса вдруг повернул назад и поехал в город.

Остановился Фома у вокзала, привязал лошадь к забору и вошел в помещение.

Было почти пусто. У дверей, положив под голову мешок, спал какой-то человек в мягкой шляпе.

Фома купил на две копейки семечек и присел на окно, но, посидев минуту, подошел к спящему и вдруг крикнул:

Эй, шляпа, слазь со скамьи! Мне сесть надо…

Человек в шляпе раскрыл глаза, оторопело посмотрел на Фому и сел. И, зевая и сплевывая, стал свертывать папироску.

Фома присел рядом, отодвинул мешок и стал со вкусом жевать семечки, сплевывая шелуху на пол.

Не врут, думал Фома. Почет, все-таки, заметный. Слушают. Раньше, может, в рожу бы влепили, а тут слушают, пугаются. Ишь ты, как все случилось, незаметно приключилось… Скажи на милость… Не врут.

Фома встал со скамьи и с удовольствием прошелся по залу. Потом подошел к кассе и заглянул в окошечко.

Куда? спросил кассир.

Чего куда?

Куда билет-то, дура-голова?

А никуда, равнодушно сказал Фома, разглядывая помещение кассы. Могу я посмотреть внутре кассу, ай нет?

А никуда, сказал кассир, так нечего и рыло зря пялить.

Рыло? обиженно спросил Фома. Кому говоришь-то?

Ишь, пьяная морда! сердито сказал кассир. Тоже в окно глядит… Черт серый…

Фома нагнулся к окошечку и вдруг плюнул в кассира и быстро пошел к выходу.

Фому схватили, когда он отвязывал лошадь. Он вырывался, кричал, пытался даже укусить сторожа за щеку, но его неумолимо волокли к дежурному агенту.

Там, слегка успокоившись, Фома пытался что-то объяснить, размахивал руками, вынимал из шапки деньги и предлагал агенту взглянуть на них.

Но агент, ежесекундно макая перо в пузырек, писал протокол об оскорблении действием кассира при исполнении служебных обязанностей. И еще о том, что Фома, находясь явно в нетрезвом виде, ел в закрытом помещении семечки и плевал на пол.

Фома поставил под протоколом крестик и, вздыхая и дергая головой, вышел из помещения.


Отвязал лошадь, сел в телегу, достал из шапки деньги и посмотрел на них. Потом махнул рукой и сказал:

Врут, черти…

И погнал лошадь к дому.

Вы читали рассказ — Фома неверный — Михаила М Зощенко.

Михаил Зощенко
Добавить комментарий