«Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у нее на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне не баба, а гладкое место…»
И тут — «Чёрный принц»! Строгая, документальная исследовательская проза.
Недаром критики — а их и до сегодняшнего дня предостаточно! — сразу подметили, что эта повесть стоит несколько особняком в творчестве писателя,
Конечно, это не так, и даже очень не так — Михаил Михайлович Зощенко, подрубленный под самое некуда главным своим критиком Андреем Александровичем Ждановым — был мастером на все руки!
Повесть «Чёрный принц» интересна сама по себе, но нас — самомнение какое: «нас», меня! — интересуют выводы, которые из нее вытекают, и та скрупулезная исследовательская работа, которую проделал писатель. Чтобы уяснить суть этой работы, необходим небольшой экскурс в историю.
Как «достоверно» сообщают различные энциклопедии мира и крымские путеводители, «Чёрный принц» прибыл на балаклавский рейд в ноябре 1854 года. Это был первый год севастопольской обороны и начало многолетней Крымской кампании. Пароход привез для своей армии амуницию, медикаменты и тридцать бочонков золота в английской и турецкой валюте на сумму два миллиона рублей — награду войску за будущее взятие Севастополя.
Кстати, о «точной» цифре в два миллиона! Заметили закавыченное слово!?. Я привел данные только из одного источника, а если испить воду из других, то получится прелюбопытнейшая картинка! Можно узнать, что «Чёрный принц» привез «как известно, двести тысяч фунтов стерлингов», что «на этом корабле было до десяти миллионов рублей одной золотой монеты», что «золота было в двадцати бочонках на сумму около пяти миллионов».
А Александр Куприн, не ссылаясь ни на какие источники, утверждал: «… золото достигает огромной суммы — шестидесяти миллионов рублей звонким английским золотом». Умри, красивее не скажешь!
Все и вся печатные источники приводят самые что ни есть скрупулёзно проверенные данные. И только в «Большой энциклопедии», выпущенной в тридцатые годы двадцатого века, сказано весьма уклончиво: «Бочонки с золотом на огромную сумму».
Для нищего и рубль золотой — сумма огромная!
Но не будем слишком придирчивы, для нас пока ясно одно: «Чёрный принц» имел на борту золото!
27 ноября 1854 года над Балаклавой разразился ураган невиданной силы, сопровождаемый грозовым дождем и градом. Градины, как отмечали англичане, были размером с куриное яйцо.
Возможно, они перепутали русскую картечь с перепелиными яйцами — я проверял по метеосводке тех лет, град как град, ничего необычного в его размерах не было! — но выяснять размер градин и уличать англичан во лжи мы сейчас не будем! Достаточно того, что ураган они не выдумали!
Жесточайшим ураганом вражеский флот разметало по Балаклавской бухте, и из двадцати семи британских кораблей, двадцать один разбился о прибрежные скалы и затонул. Нашел свое последнее пристанище на дне морском и «Чёрный принц» — гордость Великобритании, железный винтовой пароход.
… Давно отгремела Крымская война. Давным-давно забыты все затопленные корабли, и лишь «Чёрный принц» не дает покоя многие годы.
Как же! Ведь на нем было золото! А золото, как известно, не ржавеет, и у рыб еще не наступила мода вставлять в свои пасти золотые зубы!
Многие страны пытались извлечь золото из балаклавских глубин, но тщетно. Поработали в балаклавской бухте французы и немцы, американцы и норвежцы, итальянцы и… Жалко что тогда на карте мира не существовало Израиля, а то бы «русские евреи» непременно включились в работу! Короче, легче назвать тех, кто не побывал в Балаклаве в надежде разбогатеть.
Осенью 1923 года к Дзержинскому явилась группа инженеров во главе с В. С. Языковым с просьбой помочь организовать поиск золота «Чёрного принца». Вот каким разносторонним человеком был Железный Феликс, всё он брал на свою впалую грудь и за всё отвечал: за воспитание бездомных детей, за новые веяния, за действия ЧК и за многое, многое другое!
Языков еще в 1908 году пытался начать поиски золота, но не было на то царского волеизъявления, а когда министры-капиталисты разрешили ему испробовать и такой способ обогащения царской казны, было уже поздно — кончилось мирное время! Но материал о «Чёрном принце» Языков собрал богатый, убедительный даже с сегодняшней точки зрения, и его изыскания подтверждали: золото на «Черном принце» есть. И его — много!
Рассказ Языкова заинтересовал Дзержинского. Он только спросил:
— Почему же до сих пор не подняли это золото?
На что Языков убедительно ответил, что старым дедовским водолазным способом это сделать было невозможно, но вот сейчас, после того, как его помощник Даниленко изобрел глубоководную камеру, подъём «Чёрного принца» стал возможен.
— У нас мало денег, — заметил Дзержинский, — Россия разрушена и восстанавливается.
— Затраты потребуются самые незначительные, — успокоил Языков Феликса, — прямо замечу, минимальные. И окупятся в самом малом промежутке времени значительной прибылью.
— Я — за! — сказал Дзержинский. — А как на это посмотрят мои коллеги?
«Коллеги» спорить со своим непосредственным начальником не стали, они тоже были «за».
Что ж, как показывает история, железных людей тоже можно убедить!
17 декабря 1923 года приказом по ОГПУ — так тогда называлась эта чекистская организация! — за номером 528 был создан ЭПРОН — экспедиция подводных работ особого назначения. И первым ее начальником стал Лев Николаевич Захаров. Чекист.
Каким был начальником Захаров, история о том умалчивает, а люди старые, видавшие виды и потому слишком осторожные, отмалчиваются, когда к ним пристают с подобными вопросами.
Говорят только: разве мог быть плохим начальник ЭПРОНа, если он был хорошим командиром взвода охраны штаба Высшего Военного Совета республики, если он был замечательным членом РКП(б), если он был просто выдающимся заведующим крупнейшим Отделом по борьбе с подозрительными элементами в ВЧК? Той самой ВЧК, что наводила ужас на всех живых!
Но отдадим должное Захарову — всю остальную руководящую группу ЭПРОНа он составил из высококвалифицированных специалистов. Точно так же, как палач и душитель Лаврентий Берия подобрал себе класснейших специалистов, когда тиран Сталин поручил ему создать атомную бомбу!Забегая далеко вперед, скажем: несмотря на солидную команду, были найдены лишь некоторые детали от «Принца» — таково точное название английского парохода! — разбросанные по морскому дну. Стало ясно, что железный пароход раздавлен прибрежными скалами, подмытыми прибоем, и погребен под многотонными глыбами.
Чтобы разворотить эти горы, сработанные беспокойным, вечно работающим морем, требовались огромные средства, которых попросту не было у вечно бедной многострадальной России.
К тому же хитрый чекист Захаров провел дополнительное расследование — это он умел делать хорошо! — и факт наличия золота на «Чёрном принце» поставил под сомнение. Работы по поиску и подъёму «Принца» были прекращены.
А, что же с ЭПРОНом? Что же стало со специалистами, сумевшими убедить самого Железного Феликса?
И со специалистами, и с ЭПРОНом ничего страшного не произошло — Лев Захаров прикрыл своих людей, образно выражаясь, грудью, доказав, что высококвалифицированные специалисты «не имели злого умысла и ошибались искренне», а ЭПРОНу всегда найдется работа.
И — нашлась. Созданный для поиска золота, ЭПРОН оказался очень нужным для других целей: эпроновцы расчищали севастопольские бухты от затонувших кораблей, коих было великое множество, участвовали в подводном строительстве всех причалов на Чёрном море, и вообще сделали много полезного! И, если б сейчас писал я об ЭПРОНе, то нашел бы массу доказательств тому. Но я — на этих страницах! — занимаюсь английским «Чёрным принцем» и хочу как можно меньше отвлекаться на частности, если они не служат главному!
Так вот, о главном!
Внесли свой вклад в поиск золота и японцы: частная фирма «Синкай Когиоесио Лимитед» предложила сдать ей в концессию поиски всего, что покоится на дне севастопольских, балаклавских и прочих бухт, а также всю акваторию Черного моря. Естественно, российскую часть. И обязывалась отыскать на дне Балаклавской бухты — золото «Чёрного принца».
Фирма даже взяла на себя обязательство — я держал в руках этот документ, иначе бы не поверил! — возместить все убытки, связанные с розыском ЭПРОНом «Принца», а это около семидесяти тысяч рублей в золотом эквиваленте. А позднее, когда «Черный принц» будет поднят со дна бухты, золото, найденное на нем, поделить по-братски: пятьдесят на пятьдесят!
С одним из косвенных участников японской экспедиции мне довелось встретиться — заглянем в блокнот! — в 1976 году.
Однажды, роясь в архивных документах, натолкнулся на фамилию Капитанаки. Мне уже встречалась где-то эта фамилия. Уж не купринский ли это листригон!? А если так, то где его искать?
В поисках помог «сам» Александр Иванович: «… Добрая треть балаклавских жителей носит фамилию Капитанаки, и если вы встретите когда-нибудь грека с фамилией Капитанаки, будьте уверены, что сам он или его недалёкие предки — родом из Балаклавы…»
И — точно! Капитанаки, необходимый мне Капитанаки! — всю свою сознательную и бессознательную жизнь прожил в Балаклаве. И только дожидался, когда я приеду в этот рыбацкий поселок и встречусь с ним.
Петру Ивановичу Капитанаки далеко за семьдесят. Старик за свою долгую жизнь просолился и прокоптился. По-русски говорит чисто, а если и наблюдается некоторый акцент, то — малороссийский. Я б назвал его по злополучной «пятой графе» так: русско-украинский грек!
— Рассказывайте, Петр Иванович, что вам известно о японской экспедиции?
Но прежде, чем Капитанаки приступил к своему рассказу, мы с ним нахлебались молодого виноградного вина — «давил сам, вот такое вино!», закусили свежекопчёной султанкой — «Леонидыч, сам коптил! Если ты не попробуешь, обижусь и буду молчать, как эта барабулька!»
Наконец все формальности соблюдены, и Пётр Капитанаки приступил к своему рассказу.
— Японцев запомнил! Хорошие ребята были. Я же ихнюю экспедицию обслуживал! Помню, сообщили из Севастополя, что японцы прибывают в Балаклаву, и ждать их надобно в конторе. Конечно, всем интересно поглазеть, что эта за такая японская нация!.. Полная контора народом набилась. Накурили, надымили, завоняли маленькое помещение, хоть бычков копти!.. Час ждем, другой, а их все нет и нет!.. Тут прибегает мальчишня и кричит:
— Тю на вас! Пока вы махорку с ушей струхиваете, япошки с рыбаками на причале водку глушат!..
И точно: вся японская команда на берегу вместе со своим переводчиком Като…
Капитанаки назвал Като переводчиком. Это так и не так. Да, Катаока, директор фирмы «Синкай Кигиоесимо Лимитед», хорошо знал русский язык, но переводчиком был, так сказать, внештатным, между делом.
Катаока — он же Като! — представлял водолазную фирму, одним из собственников которой был он сам. И это он — уговорив своих компаньонов — пожелал войти в «комиссию» с ЭПРОНом, с тем, чтобы не только поделить золото «Черного принца», но и извлечь из наших морей все затопленные корабли.
Фирме и ее директору Катаоке вежливо отказали — ЭПРОН, мол, сам в состоянии справиться с кораблями, затопленными в Чёрном море, а, что касается «Принца» и его золота… То наше вам с кисточкой, так и быть, доставайте! Только кукиш с маслом вы его найдете! — так или примерно так думал бывший чекист Лев Захаров, подписывая соглашение с японской фирмой. — А если и найдете,- чем чорт не шутит, когда Бог спит! — так и мы в убытке не останемся!
А сейчас, когда нам более или менее ясна общая картина, перейдем к частностям. То есть снова предоставим слово очевидцу событий Петру Ивановичу Капитанаки:
— Японцы, конечно, наш самогон не глушили, даже не попробовали — кишка тонка у них для самодельного кишкодёра! — а рыбачки наши, врать не стану, приложились к стаканчику. И не к одному! И по пьяному делу брешут напропалую. А Като-сан… Мы его еще Катей-Саней звали, интересуется:
— Как, по-вашему, есть ли золотишко на утопшем кораблике?
— А как же! — отвечают. — Сами доставали. Некоторые даже шибко разбогатели на энтом деле!
Японцы улыбаются, прямо скажу, по сердцу им такие слова! А их Катя-Саня… Я тебе так доложу, Леонидыч, там где японец побывал, ни еврею, — Капитанаки внимательно изучает мою физиономию, как прореагирую? Но никаких эмоций не отражает мое лицо и он добавляет, — ни хохлу, ни греку делать нечего!.. Прищурил Санёк глаза… Какой, какой, тот что объелся лапшой! Като-сан, конечно! Спрашивает, значит, Санёк:
— Чего же, если вы так разбогатели, роба ваша рыбацкая, извините, рвань-рваньём?
Усёк самурай! Но наши рыбачки-то не пальцем деланые! Отвечают — не мигая, глядя в самурайские глаза. С обидой так отвечают, со слезами в глазах:
— Так ведь золотишко-то мы пропили… Что ж, рыбаку уже и выпить нельзя?..
Память у Петра Капитанаки преотличнейшая, и от него я многое узнал о японской экспедиции и о «золотом» корабле.
Он рассказал мне, что японцы привезли с собою секретную водолазную маску, надев которую, можно было быстро уходить на большие глубины и быстро подниматься на поверхность, не боясь кессонной болезни…
Действительно, и это надо отметить, по водолазной технике Страна Восходящего Солнца тогда занимала одно из первых мест в мире. А когда она их не занимала? Такой уж трудолюбивый народ-умелец!
А что касается секретной водолазной маски, то Лев Захаров, подписывая с Катаокой соответствующий документ, настоял, чтобы тот после выполнения работ по подъему «Чёрного принца» — удачных или неудачных! — оставил ее ЭПРОНу.
Катаока-сан спорить не стал с вчерашним чекистом, к тому времени была уже разработана сверхновейшая техника, и водолазная маска, применяемая японцами, просто устарела, уступив место сверхновейшей и сверхсекретнейшей!..
Капитанаки рассказал, как он сам пробовал уходить под воду в этой «сверхсекретной» маске и достал со дна бухты замечательный перламутровый портсигар, принадлежавший неизвестному английскому офицеру.
Я видел этот портсигар, я держал его в руках. Перламутровый портсигар хранится сейчас в музее «Истории Балаклавы», созданный еврейской женою балаклавского грека Фаиной Каневой!..
Рассказал потомок листригонов Петр Капитанаки и о землетрясении в Балаклаве, после которого японцы хотели бежать из рыбацкого городка, но так и остались — их удержало золото, которое снилось им и которое они «видели» сквозь толщу воды.
Но сам факт, что японцы расспрашивали балаклавских рыбаков о золоте «Чёрного принца», немаловажен: несмотря на их почти стопроцентную уверенность, сомнения и им были не чужды…
А сейчас, когда нам в общих чертах известна история «Чёрного принца», попрощаемся с Петром Капитанаки и предоставим слово Михаилу Зощенко:
«… Однако давайте попробуем провести следствие по делу «Чёрного принца»… Автор этой работы был в свое время следователем уголовного розыска. И вот когда эта профессия нам снова пригодилась. В общем, требуется установить: 1) был ли найденный пароход действительно «Чёрным принцем» и 2) было ли золото на пароходе?»
Странный, заметим, подход к делу, не так ли? Ведь еще итальянская экспедиция доказала, что найденный ею корабль есть не что иное, как «Чёрный принц»! Да и очевидец событий писатель Александр Куприн утверждал в «Листригонах», что самолично — заметьте, самолично! — присутствовал при поднятии букв, входящих в название «золотого» парохода. Черным по белому он писал: «… от трехмачтового фрегата с золотом, засосанного дном, торчит наружу только кусочек корабля с остатками медной позеленевшей надписи «… ck Р…»
Зощенко-следователь легко, я бы даже заметил, грациозно, опровергает «показания» беллетриста Александра Куприна: «Писатель сообщает, что были найдены… буквы «… сk Р…», то есть буквы от английского названия: «Вlасk Рrinсе» — «Чёрный принц». Но так как «Чёрный принц» получил свое название только в легенде и корабль назывался на самом деле просто «Принц», без эпитета «чёрный», то вся эта история с буквами ничего не говорит…»
Будьте добры, продолжайте, Михаил Михайлович! Читаем и почитаем вас — вопреки указаниям товарища Жданова!
«Что касается специалистов морского дела, то их доказательства основывались главным образом на паровых котлах… Но эти доказательства строились на шатких основаниях: будто на балаклавском рейде не было железных паровых судов, кроме «Чёрного принца». Это основание легко опровергается…»
Действительно, только у входа в Балаклавскую бухту погибло несколько первоклассных транспортов, нагруженных необходимой амуницией для осаждавших Севастополь.
В самый разгар событий — в декабре 1854 года — французская газета «Курьер де Лион» писала:
«Первым разбился о скалы «Прогресс», вторым — «Резолютт» — английский транспорт, третьим — «Вандерер» (разбился в куски), четвертым — «Кенилворт», пятым — «Принц», шестым — «Рип ван Винкль», седьмым — «Панола»…
«Следователю» Зощенко не попалась в руки эта газета, но подтверждение своим поискам он нашел в английском журнале «Универсал» от 23 декабря 1854 года и по нему установил названия паровых кораблей. Перечислю только те, о которых не сообщила французская газета «Курьер де Лион»: «Виктория», «Эвон» и «Мельбурн»…
Но ведь в своем письме-отчете от 28 октября 1927 года Катаока утверждал: «Черный принц» погиб на том самом месте, где мы производили расследование…»
Писатель-следователь на этот «выпад» отвечает так:
«Сейчас, конечно, трудно сказать что-либо утвердительное, но можно допустить, что найденный пароход, который был признан «Чёрным принцем», на самом деле был транспортом «Резолютт»…
Если же найденный пароход все же не «Резолютт», а «Чёрный принц», то многое становится непонятным. Во-первых, непонятно, куда же делись орудия, которыми был вооружен военный пароход… Во-вторых, непонятно, куда подевалась средняя часть кузова, если не было взрыва… Итак, на вопрос, был ли найденный пароход «Чёрным принцем», мы можем ответить лишь гадательно: тридцать пять процентов (из уважения к авторитетным мнениям) за то, что это был действительно «Чёрный принц», пятьдесят процентов за то, что это был «Резолютт», и пятнадцать за то, что это был какой-нибудь пароход, над которым поработали итальянцы».
Не буду приводить все документы, которые «подшил к делу» писатель Михаил Зощенко, скажу только одно: они очень и очень убедительны, и понимаешь, что тогда — в Петрограде 1919 года! — на чисто следовательской работе хлеб свой черный Михаил Михайлович ел не зря!
А что касается золота на «Чёрном принце» — как мы уже знаем, правильнее было бы писать: на «Принце», но мы так свыклись с известным названием, что не хочется перестраиваться — то «следствие по делу» продолжается:
«Уже поверхностный взгляд говорит за то, что вряд ли золото (в такой сумме) было на пароходе (чувствуете истинно следовательско-писательский подход в осторожных предложениях? — М. Л.). Предположим, что в Балаклаву прибыло пять миллионов рублей для уплаты жалования армии. Пароход теряет якорь. Находится во время шторма (10 ноября) в явно рискованном положении. Тем не менее начальник порта не желает принять в гавань прибывший пароход. Вместо этого начальник порта посылает «Принцу» один якорь.
Обстоятельство чрезвычайно абсурдное в том случае, если на «Принце» было золото. Всё поведение капитана порта говорит за то, что на «Принце» золота не было, в противном случае желанный корабль был бы бережно поставлен в гавань, его не стали бы подвергать опасности на одном якоре».
Зощенко изучает все печатные источники, могущие пролить свет на это ставшее легендой дело и приходит к выводу:
«За то, что золото было, говорит… вся печать, более близкая нашему времени. Более ранняя печать о золоте не упоминает… В отчете английского парламента значатся… показания Джона Вильяма Смита…»
Заметим, этот отчет был составлен в 1855 году, то есть по свежим следам событий. В то время, когда к «Принцу» еще не приклеили эпитет «чёрный».
Вот они, достоверные «показания» Джона Вильяма Смита:
«Я должен установить, что накладная на шестьдесят тысяч соверенов пришла для комиссариата с этим судном. (Имеется в виду пароход «Принц» — М. Л.) И, хотя я не имел специального приказания в отношении распоряжения этими деньгами, тем не менее я взял на себя ответственность выгрузить их утром в воскресенье в Константинополе и таким образом спас их…»
Вот ведь как просто — взял и… спас!
Да, когда знаешь о существовании такого документа, то вывод напрашивается сам собой! И с этим документом давно могли — скажу больше, обязаны были! — ознакомиться заинтересованные люди: на нем никогда не стоял гриф «Сов. секретно».
Могли, но не ознакомились!
И авторы соответствующих статей в энциклопедиях, в словарях, в путеводителях ничего не знали о подобном документе, проясняющем многое. Если — не всё!
А Зощенко разыскал, обнародовал, добавив при этом: «За все восемьдесят лет (эти строки были опубликованы впервые в 1936 году — М. Л.) англичане не проявили активного интереса к своему золоту, лежащему на дне моря. Больше того, почти все страны в той или иной степени приступали к работам либо высказывали желание отыскать затонувшее сокровище. Англия же оставалась равнодушной к своим деньгам… Итак, проверив всё, мы склоняемся к мысли, что золота на затонувшем пароходе не имелось…»
Но каковы англичане! Видеть усилия братьев своих по земле и… молчать! Или это проявление истинно английского юмора?!. Сколько бы денежных средств было сэкономлено, намекни они хотя бы…
Я привел лишь малую толику доказательств, которыми оперировал Зощенко. Что еще добавить к вышеописанному? Лишь то, что свое «следствие по делу» Михаил Михайлович назвал «предположением».
Зощенко-следователь знал, что следствие, насколько умело бы оно ни велось, может быть только предварительным, и последнее слово остаётся только за судом.
И «суд» сказал свое слово: лет этак тридцать назад (в начале шестидесятых годов ХХ века!) англичане официально оповестили мир, что золота на утонувшем «Принце» не было. И дело о «золотом» пароходе можно считать законченным.
Законченным ли?!… Улетая в Израиль и прощаясь с дорогими для меня крымскими местами, я побывал и на мысе Айя, что переводится как Святой.
От мыса Айя берет свое начало Южный берег Крыма, и утес Айя, словно былинный богатырь, сторожит Южнобережье от студеных норд-вестов.
Величав и грозен Айя в своей первозданной красоте: внизу под ним гневается, клокочет, кипит и злится бурный в этих местах Эвксинский Понт — Чёрное море. Недаром знаменитый Айвазовский запечатлел на своих полотнах несколько кораблекрушений у мыса Айя. Коварный мыс известен мореплавателям еще с глубокой древности. Старинные лоции Чёрного моря не советовали парусникам приближаться к нему.
Считают, что здесь находился греческий храм, и именно он дал название этому мысу: Айя — Святой.
Согласно другой версии, греки построили на мысе Айя маяк, чтобы не разбивались их корабли о скалистые берега, выступающие далеко в море. В стародавние времена на мысе Айя была крепость Кокия-Исар. Она несла дозорную службу, следя за воинствующими генуэзцами, обосновавшимися в Балаклаве в тех крепостях, развалины которых сохранились и по сей день. Миновать мыс Айя, чтобы попасть в Балаклавскую бухту, которая находится меньше чем в десяти километрах, невозможно.
Стоя у самого уреза воды, увидел неподалёку в море множество яликов. В яликах были одни мальчишки, и это вызвало удивление. Если началась рыбная путина, то куда же подевались взрослые!?
Мальчишки вели себя странно: удочек в их руках не было, и они, раздевшись догола, то и дело ныряли в синь Черного моря, стараясь пробыть под водою как можно дольше.
Когда эта шумная ватага высадилась на каменистый айинский берег, я поинтересовался:
— Ну как, клюёт?
Мальчишки зыркнули на меня десятками глаз, словно оценивая, можно ли со мною иметь дело? Но, видимо, я им «показался», и молодые джентльмены, пошептавшись между собою, вступили в разговор.
Лишь позднее до меня дошло, что эти мальчишки меня знают — выступал с чтением своих рассказов в балаклавской школе.
— А кто вам сказал, что мы рыбу ловим?.. Промышляем золотишком мало-помалу.
Вот она, выучка Петра Капитанаки! Узнал интонацию его голоса.
— Откуда в этих местах золото?.. Я что-то впервые об этом слышу.
— С «Чёрного принца», — не задумываясь ответил один из мальчишек, — слыхали о таком?
— Так «Принц» затонул почти в самом центре Балаклавской бухты!
Мальчишки хитро заулыбались:
— Все так думают, а он утоп в этих местах!
Старые греки врать не станут.
— Капитанаки, что ли?
— Хотя бы! — уклонились от прямого ответа пацаны.
— Ну хорошо, если даже так, если вы даже отыщете «Чёрный принц», то золота все равно на корабле нет. Его сняли в Константинополе. И это на сегодняшний день доказано!
Мальчишка — по-видимому, старшой! — глянул на меня очень даже внимательно: насколько же мне все-таки можно доверять!
— Побожитесь страшной клятвой, что будете молчать, как камбала на берегу!
— Клянусь, — торжественно сказал я, — клянусь, что всё, что увижу и что услышу, останется во мне!
— Не-е, Михаил Леонидович, — ага, даже имя-отчество вспомнили, — вам же писать надо! Только фамилии наши не называйте, а то начнут приставать.
— Да я же не знаю ваших фамилий!
— И не надо знать!
Удостоверившись, что тайна будет соблюдена, один из мальчишек вытащил из мокрого кармана какой-то кругляшок, завернутый в грязную марлю, развернул… И на меня глянула сама королева Великобритании Виктория — с золотой монеты чеканки 1854 года. Такие монеты — новейшей чеканки! — могли быть только на «Принце».
Вот так-то!
Вы читали произведение Зощенко: Чёрный принц