На первомайском празднике аэропланы летали…
А если человек на аэроплан зазевался, если голову кверху задрал и рот разинул, то примета такая есть к такому человеку сущие пустяки в карман влезть.
Ну а влез в карман бери что твоей душе угодно. А душе, скажем, все угодно. Каждый предмет угоден и нравится. Васькиной душе, например, и часишки нравятся, и портсигары очень симпатичны, и колечки тоже неплохо, если они, конечно, не кастрюльного золота.
На аэропланы же Васька Гусев смотреть не любит нелюбопытное занятие. Ну летит и летит. На то и сделано, чтоб летало.
Васька Гусев потискался в толпе, вынул у пузатого гражданина портсигар серебряный, срезал у зазевавшегося, сенновского, небось, купчика струканцы с цепочкой, залез в какую-то бабью сумочку, выбрал оттуда маленький этакий портсигарчик с пудрой и платок довольно вонючий и переложил все это добришко в свой карман.
После, весело посвистывая, Васька Гусев нырнул в сторонку, прошел два квартала для безопасности и, снова потискавшись в народе, пробрался вперед, встал у тумбы и с интересом стал следить за демонстрацией.
Народ шел по улице с пением и музыкой. Трубачи трубили, народ пел, красные флаги качались в воздухе, а по бокам на панелях плечом к плечу люди теснились и охали.
Васька не охал. Васька стоял на панели и курил папироску.
Позади Васьки кто-то сказал вслух:
А все-таки, братцы, огромаднейший это праздник… Первое то есть мая…
А конечно, подтвердил кто-то. Пасха и та будет помельче…
Васька Гусев тоже хотел присовокупить свое авторитетное мнение насчет праздника дескать, майский праздник разве можно с чем сравнить, чудаки…
Но сказать это вслух Васька постеснялся.
Праздник, конечно, большой, подумал Васька, а мое дело, между прочим, маленькое: спер и за щеку, спер и до свиданья… А праздник, безусловно, огромадный. В такой праздник даже довольно совестно в карманы влезать.
Васька побренчал серебром в кармане и успокоительно сплюнул.
У буржуев, между прочим, сперто, подумал Васька. У бедноты нипочем бы не спер. Очень уж огромадный праздник. Нельзя.
Васька снова побренчал рукой по карману и вдруг вспомнил, что, кроме всего прочего, еще спер он у девицы серебряный портсигарчик с пудрой.
Жалко, подумал Васька. Зазря девчонку обидел. Пойти поискать ее, что ли? Очень уж огромадный праздник… Да где найти?.. Подсунуть, что ли, кому-нибудь? Товарчик, конечно, маловажный, неинтересный товар. На что он мне сдался…
Васька пробрался через толпу и нырнул в сторонку.
Суну кому-нибудь этот самый дамский портсигарчик, решил Васька. Ей-богу. Суну бедному человеку. Очень огромадный праздник! Пущай бедный человек придет домой, на квартиру, вывернет карманы, а там портсигарчик. Серебро все-таки… Продать можно… А человек пущай будет пребедный-бедный. Найдет портсигарчик, обрадуется до чего, заплачет… Вот, скажет, какое чудо-юдо со мной приключилось!
Васька помечтал немного и стал глазами искать бедного человека.
Много было бедных, но у одного сапоги были новешенькие, у другого штаны приличные в клеточку, у третьего цепочка из кармана болтается. Таким-то Васька не сунет. Сунет Васька ужасно бедному и безработному человеку.
Васька прошелся по тротуару и вдруг увидел человека, плохо одетого, в рыжих штанах и в рваной гимнастерке. Человек стоял неподвижно и, слегка раскрыв рот, смотрел на аэроплан.
Безработный, подумал Васька. Ему и суну. Ей-богу. Очень уж огромадный праздник.
Васька Гусев подошел к бедняку поближе, нащупал карман в рыжих штанах и сунул туда портсигар.
Портсигар провалился в карман и вдруг с грохотом упал на панель. В рыжих штанах карманов не было.
Человек в рыжих штанах охнул и схватил Ваську за руку.
Воруют! закричал он, сжимая Васькины руки.
Тотчас окружили Ваську и стиснули кольцом. От удивления Васька даже не сопротивлялся.
Ну и ну, сказал Васька, карманов-то, братцы, у его нету…
Ваську тискали, мяли и даже кто-то ударил по скуле.
За что же, братцы? сказал Васька, сплевывая. Я же, братцы, сам ему сунул дамский этот портсигарчик.
Да ну? удивились в толпе. Зачем же ты сунул-то?
Человек в рыжих штанах оторопело смотрел на Ваську.
Да ну? сказал он тоже. Ты, парень, небось думал, что карманы у меня есть, да? Нету у меня, парень, карманов-то. Жалею, что нету… Жалко. Лучше бы ты, парень, вот сюда сунул.
Человек без кармана хлопнул по своей гимнастерке и с огорчением добавил:
Жалко… В этот карманчик надо бы тебе сунуть. На гимнастерке который. Ты гляди, парень: в этот надо было сунуть. Эх, дядя!..
Человек без кармана сконфуженно улыбнулся, махнул рукой и, с грустью покачивая головой, отошел в сторонку. Ваську повели в милицию, но по дороге отпустили.
Вы читали рассказ Бедный человек Михаила Зощенко.