Зощенко — Брак по расчету

Раньше, граждане, было куда как проще, сказал Григорий Иванович. А которые женихи тем все было, как на ладони. Вот, скажем, невеста, вот ее мама, а вот приданое. А если приданое, то опять-таки, какое это приданое: деньгами или, может быть, домик на фундаменте.

Ежели деньгами благородный родитель объявляет сумму. А ежели домик на фундаменте, то, опять-таки, иная речь какой это домик? Может, деревянный, а может, он и каменный… Все видно, все понятно и нету никакой фальши.


Ну, а теперь? Нуте-ка, сунься теперь, который жених не разбери-бери! Потому что у теперешнего родителя привычки такой нет давать деньгами. А которые женихи на имущество ориентируются еще того хуже.

Скажем недвижимое имущество висит шуба на вешалке. Ну, висит и висит. Месяц висит и два висит. Каждый день, например, ее можно видеть и руками щупать, а как до дела, то шубу эту, не угодно ли, комнатный жилец повесил, и вовсе она не невестина. Или перина. Глядишь перина, а ляжешь на нее она пером набита.

Вот вам и имущество! С таким имуществом крови больше испортишь.

Ах, чего только не делается на свете не разбери-бери!

Я старый революционер с девятого года, во всех партиях перебывал, и то у меня голова кругом, и не разбираюсь.

Только и есть одно которые невесты служат. У тех без обмана: ставка, разряд, категория… Но и тут обмишуриться можно.

Мне вот понравилась одна. Перемигнулись. Познакомились. Тары да бары, где, говорю, служите, сколько получаете? Дескать, разряд ваш и ставка?

Служу, говорит, на складе. Ставка такая-то.

Ну, говорю, мерси и отлично. Вы, говорю, мне нравитесь. И разряд ваш симпатичный и ставка ничего себе. Будем знакомы.

Стали мы с ней кинематографы посещать. Плачу я. Посещали неделю или две ультиматум ей ставлю: вводите, говорю, в дом.


Ввела в дом. Ну, конечно, в доме старушка-мамочка. Папашка этакий старый революционер. Дочь невеста и при ней я жених, вроде бы.

Дальше больше. Хожу к ним в гости и приглядываюсь. С мамашей на философские темы разговариваю: дескать, как им живется, не туго ли? Не придется ли, оборони создатель, помогать?

Нет, отвечает, насчет помощи нам не надо. А что до приданого, не совру, приданого нету. Хотя бельишко и полдюжины ложек можно отсыпать.

Ах, говорю, старушка, божий цветочек! Полдюжины или вся дюжина там видно будет. Стоит ли об этом говорить раньше времени. Мне, говорю, ваша дочка и так нравится все-таки разряд пятнадцатый, льготы, талоны… Это мне, вроде бы, приданое.

Ну, старушка, божий цветочек, в слезы. И папочка, старый революционер, прослезился.

Что ж, говорит, женись, милый, если так.

Ну, обручение. Разговоры. Вздохи.

А старушка, божий цветочек, насчет церкви намекает. Не плохо бы, дескать, и в церкви окрутиться. А я говорю:

Окрутимся и так. Я, говорю, старый революционер. Не дожидаясь чистки, ушел из партии. Не могу идти против своей совести. Не настаивайте.

Поплакала старушка. И папаша, старый революционер, прослезился. Однако, соглашаются.

Женились мы.

По утрам молодая, красивая супруга отбывает на службу, а в четыре назад возвращается. А в руках у ей сверток.

Ну, конечно, снова нежные речи дескать, вставай, Гриша, пролежни пролежишь.


И опять слезы от счастья и медовый месяц.

И вот длится эта дискуссия два месяца по новому стилю.

Но только однажды приходит молодая, красивая супруга без свертка и вроде рыдает.

О чем, говорю, рыдаете, не потеряли ли свертка, оборони создатель?

Да нет, говорит, что значит сверток? Уволили меня по сокращению.

Да что вы, говорю, помилуйте?

Да, говорит.

Позвольте, говорю, я от вас приданого не требую, но, говорю, я на службу ориентировался.

А молодая супруга неутешна.

Да, говорит, уволили, как замужнюю.

Помилуйте, говорю, да я сам на вашу службу пойду, объяснюсь. Это немыслимо.

И вот, надел я поскорее штаны и вышел. Прихожу.

Заведующий этакий старый революционер, с бородкой.

Я ему, подлецу, объясняю всю подноготную, а он уперся и говорит ничего не знаю. Я ему про приданое, а он говорит в семейные дела не касаюсь.

Я говорю:

Я тоже старый революционер, с пятого года.

А он из помещения просит честью.

Попрощался с ним и домой.

Прихожу.

Супруга сидит и не плачет.

Что ж, говорю, плакать перестали! Я, говорю, на вас женился, а вы сокращаетесь?

Беру ее за руку и идем к мамаше.

Спасибо, говорю, за одолжение. Думаете, дюжину ложек дали и баста?

Ну, старушка, божий цветок, в слезы. И папашка, старый революционер, прослезился.

Все, говорит, от бога. Может, говорит, и так проживете.


Хотел я папашке за это по роже съездить, да воздержался.

Еще, думаю, в суд, стерва, подаст.

Плюнул я ему в жилетку и вышел… А теперь я развелся и ищу невесту…

Вы читали рассказ Брак по расчету Михаила Зощенко.

Михаил Зощенко
Добавить комментарий