Со станции Лески повез меня Егорка Глазов. Разговорились.
Ну как, спросил я Егорку, народ-то у вас в уезде сознательный?
Народ-то? сказал Егорка. Народ-то сознательный. Чего ему делается?
Ну а бабы как?
Бабы-то? Да бабы тоже сознательные. Чего им делается?
И много их, баб-то сознательных?
Да хватает, сказал Егорка. Хотя ежели начисто говорить, то не горазд много. Глаза не разбегаются. Маловато вообще. Одна вот тут была в уезде… Да и та неизвестно как… может, кончится.
Чего же с ней?
Да так, неопределенно сказал Егорка. Супруг у ней дюже бешеный. Клопов, Василий Иваныч. Трепач, одним словом. Чуть что, в морду поленом лезет. Дерется.
Ну а она что, молчит?
Катерина-то? Зачем молчит? Она отвечает: Это, говорит, вредно. Вы, говорит, Василий Иванович, полегче поленьями махайте. Эпоха, говорит, не такая.
Так она бы в совет пошла…
Что ж совет? Ходила в совет. Там говорят: это хорошо, бабочка, что ты пришла. Женский вопрос это, говорят, теперича три кита нашей жизни. Разводись, милая, с этим с твоим скобарем, и вся недолга… Ну а она не хочет. Погожу, говорит, маленько. Потому неохота, говорит, разводиться… После терпела, терпела и в город поехала. И привозит пилюлю. И одну сама принимает, а другую ему подсыпает. Она подсыпает, а он на нее наседает, дерется. Не действует ему пилюля. Стала она по две пилюли подсыпать и по две принимать. Ни в какую дерется. А то враз шесть приняла и свалилась. И лежит плошкой. До чего ее жалко! Главное, одна бабочка на уезд сознательная и та, может, кончится.
Ну а другие бабы, спросил я, неужели еще темней?
Другие еще темней, сказал Егорка. Другие совсем малосознательные… Одна, это, после драки в суд подала на мужа. Мужика к ногтю. Штраф на него. Пять целковых не дерись, мол, бродяга… Ну а теперича баба плачет, горюет. Платить-то ей чем? Дура такая несознательная… А другая тоже в развод пошла. Мужик-то рад, время зимнее, а она голодует. Дура такая темная…
Плохо, сказал я.
Конечно, дело плохо, подтвердил Егорка. Мужики-то у нас все наскрозь знают, все-то понимают, что к чему и почему, ну а бабы маленько, действительно, отстают в развитии.
Плохо, сказал я и посмотрел на Егоркину спину.
А спина была худая, рваная. И желтая вата торчала кусками.
Вы читали рассказ — Точка зрения — Михаила М Зощенко.