Я не говорю, что пьяных у нас много. Пьяных не так чтобы много. За весь месяц май я всего одного влежку пьяненького встретил.
А лежал он поперек панели. И чуть я на него, на черта, в потемках не наступил.
Гляжу лежит выпивший человек, ревет и шапкой морду утирает.
Вставай, говорю, дядя! Ишь, разлегся на двухспальной.
Хотел я его приподнять не хочет. Ревет.
Чего, говорю, ревешь-то, дура-голова?
Да так, говорит, обидно очень…
Чего, говорю, обидно?
Да так, говорит, люди какая сволота.
Чем же сволота?
Да так, мимо шагают… Прут без разбору… Не могут тоже человеку в личность посмотреть: какой это человек лежит выпивший, или, может, несчастный случай…
Да ты же, говорю, выпивший…
Ну, да, говорит, конечно, выпивший. А мог бы я и не выпивший упасть. Мало ли… Нога, скажем, у меня, у невы-пившего, неаккуратно подогнулась… Или вообще дыханье у меня сперло… Или, может, меня грабители раздели… А тут, значит, так и шагай через меня, через невыпившего, так и при, так и шляйся по своим делам…
Фу ты, говорю! Да ты же выпивши.
Да, говорит, конечно, не трезвый. Теперича-то еще маленько протрезвел. Два часа нарочно лежу… И чтобы за два часа ни один пес не подошел это же помереть можно от оскорбленья. Так, значит, тут и околевай невыпивший под прохожими ногами? Это что же выходит? Это выходит сердца у людей теперича нету. Бывало, раньше упадешь настановятся вокруг. Одеколон в нос суют. Растирают. Покуда, конечно, не увидят в чем суть. Ну, увидят отвернутся. А теперича что?
Поднял я моего пьяненького, поставил на ноги. Пихнул его легонько вперед, чтобы движение ему дать. Ничего пошел.
Только прошел шагов пять сел на приступочек.
Нету, говорит, не могу идтить. Обидно очень. Слезы, говорит, глаза застилают. Люди какие малосердечные.
Вы читали рассказ — Трезвые мысли — Михаила М Зощенко.