Когда я читаю рассказы Зощенко, меня охватывает странное чувство: вроде бы никто из тех, кого я знаю, не говорит на том языке, на котором изъясняются его герои, но почему-то создается впечатление, что так говорят очень многие. Причем все выражения и обороты кажутся такими точными, что просто дух захватывает. Возникает мысль: Где-то я это слышала.
Что же на эту тему говорит сам писатель? В статье О себе, о критике и о своей работе он пишет: Обо мне критики обычно говорят как о юмористе, о писателе, который смешит и который ради самого смеха согласен сделать черт знает что из родного русского языка. Это, конечно, не так. Если я искажаю иногда язык, то условно, поскольку мне хочется передать нужный мне тип, тип, который почти что не фигурировал раньше в русской литературе.
Писатель остро чувствовал разрыв между языком, на котором говорят герои литературных произведений, и языком улицы, искаженным до неузнаваемости. Этот искореженный язык он использовал в своих произведениях как орудие пародии, тем более меткой, чем более она напоминала оригинал.
Я хочу проанализировать речевые особенности героев Зощенко на одном из его самых знаменитых рассказов. Конечно, это Аристократка. Мне придется также охарактеризовать их поступки и манеры, поскольку речь и поведение неразрывно связаны между собой.
Первая же фраза: Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках, позволяет читателю судить, кто рассказчик. Казалось бы, при чем тут шляпки? Но для главного героя шляпка классовый признак. Он, конечно, аристократок в глаза не видел, но, как и все персонажи Зощенко, имеет обо всем свое представление (причем не сомневается в своей правоте). И поясняет на родном языке: Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место. Мещанин иначе и не может мыслить. Во-первых, он ухитрился запихнуть в одну фразу два взаимоисключающих слова: баба и аристократка. Во-вторых, рисуя облик такой же мещанки, как он сам, герой совершенно уверен, что описывает именно аристократку.
Еще одним доказательством ее аристократизма (после шляпки) является золоченый зуб. Герой неоднократно повторяет, что у нее во рте зуб блестит. Мопсик и чулочки тоже очень показательны: конечно, это аристократка. А раз так, то за ней нужно ухаживать (хотя его бы воля, так и ходил бы с ней взад-вперед по улице по крайней мере, денег тратить не надо). Но пришлось и самому проявить аристократизм пригласить даму (а точнее бабу) в театр. Сели в театр. Она села на мой билет, я на Васькин, эта фраза заставляет читателя просто зайтись от восторга, так же как и другая, ей подобная:
Гляжу антракт. А она в антракте ходит. О чем может герой рассказа Зощенко поговорить с дамой в театре? Интересно, говорю, действует ли тут водопровод? Это, в его понимании, вполне подходящая тема для светской беседы. А дальше все идет кувырком, потому что аристократка в буфет прет. Очевидно, ей так же, как и ее кавалеру, в театре скучно, и единственное развлечение это буфет. Когда герой предлагает ей скушать одно пирожное (одно это предупреждение), она отвечает: Мерси. Не спасибо, не благодарю, а именно мерси слово из французского языка лакеев и горничных. А герой из того же языка почерпнул слово скушать. Далее он с негодованием описывает, как она развратной походкой идет к блюду и цоп с кремом, и жрет. Герой волнуется: Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег с гулькин нос.
Здесь происходит конфликт. Все, что так долго сдерживалось, прорывается наружу. Рассказчик кричит на спутницу, спорит с буфетчиком, который держится индифферентно. Где герой подцепил это слово неизвестно, но оно ему явно понравилось звучит красиво, а смысл неважен (таким же образом ни к селу ни к городу он употребляет слово идеология).
Речь героев выдает их с головой. Его социальная принадлежность ясна с первых фраз: городская окраина, скорее связанная с деревней, чем с городом. Об этом говорят такие обороты речи: волочусь, что щука, хожу вокруг нее, что петух, а мне будто попала вожжа под хвост и др. О ней можно лишь догадываться: наверное, горожанка, но из какой-то жуткой мещанской среды. Их образы уравновешивают друг друга: сочувствия не вызывает ни один из них. Заканчивается рассказ банальной, как и все мышление мещанина, пословицей: Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Интересно, что за скандал, устроенный им в театре, герой не извиняется, а тут его вдруг одолела вежливость: он посчитал своим долгом долгом культурного человека извиниться непонятно за что. Самое ужасное, что никто никогда ему не объяснит, как нужно себя вести и как правильно разговаривать. А если кто-то и попытается объяснить, то ведь он не поймет, даже не потому, что мозгов не хватит, а потому, что не захочет понять. Ведь он уверен, что всё, абсолютно всё делает правильно и правда на его стороне. Герой также убежден в том, что его речь не только правильна, но даже изысканна.
Благодаря этому рассказу в русской разговорной речи слово аристократка стало употребляться с новым, ироническим оттенком в значении мещанка. Таких слов и изречений введено Зощенко немало. Например: ихняя собачонка системы пудель, лежит бабка на диване и кушать не просит, отвечай, как на анкету, и т. д. Все эти выражения сразу же стали крылатыми. Зощенко же стремился при помощи смеха перестроить читателя, заставить читателя отказаться от тех или иных мещанских и пошлых навыков. В этом он видел свое высокое предназначение как художника. И если в нашей жизни стало хоть немного меньше невежества и мещанства, если люди хоть немного стали следить за своей речью, то этим мы во многом обязаны выдающемуся писателю Михаилу Зощенко.
Вы читали сочинение по Зощенко: для урока литературы разных классов школы. Текст сочинения можно использовать, как сообщение, доклад, краткий реферат или для читательского дневника. Творчество Михаила Зощенко: zoshhenko.ru